Иван, Евгением меня родители назвали С твоим (разреши на ты) постом ознакомился, выкрою немного свободного времени и дам реакцию.

Евгений, прости пожалуйста! Дело то было как? Звонил по сотовому сыну- Сергею, но поскольку он уже разговаривал, то я остался ждать на "линии". А чтобы не терять времени даром- начал набирать тот пост. Вот ведь "деловая колбаса"! Кроме всего прочего сей факт свидетельствует о том, что я не принадлежу к касте великих, умеющих делать несколько дел одновременно. Что ж тут поделаешь. Ещё раз прошу прощения. С уважением Иван.

Сергей, дело тут вовсе не в совести. Просто у нас с Александром сложились такие интернет взаимоотношения, что мне при наборе моих постов приходиться постоянно "Держать ушки на макушке". Иначе тут же обстоятельно, аргументировано да к тому же и вежливо отхватишь "по полной". А когда времени особо нет, а повыдрючиваться хочется, то приходиться выбирать. При этом неуклонно приходишь к выводу, что молчание (наверное, это производное от Молчанов)- золото!

Нужна нац.идея. Славянская идеология

Можно понять Теодора Герцля, который как-то в отчаянии записал в дневнике:«Я придумал для себя подходящую эпитафию: „У него было слишком хорошее мнение о евреях“»


НЕБРОСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СИОНИЗМА


Цель сионизма – создание для евреев своего собственного государства. Это цель официальная и против нее возразить нечего, да и нет смысла возражать. Возникла эта идея 200 лет назад. К тому времени евреи, благодаря своей международной сплоченности, захватили главенствующие позиции в финансовом деле, т. е. стали главными мировыми ростовщиками. Не все евреи, разумеется, а только определенная еврейская верхушка. Но достижения ее были впечатляющи. Апологет сионизма пишет: «В 1807 году в Берлине было больше еврейских банковских учреждений, чем нееврейских. Признавалось, что без них ни одно еврейское правительство не могло бы получать займы на протяжении всей первой половины XIX столетия. Приведем лишь один пример; только в первом десятилетии этого века более 80% правительственных займов Баварии было обеспечено еврейскими банкирами».


Вслед за банковским делом евреи стали энергично осваивать нарождающиеся отрасли человеческой деятельности – газетное дело и писательское ремесло, постепенно прибирая в свои руки общественное мнение стран пребывания. А это привело к тому, что уже во второй половине XIX века практически все страны Европы уравняли евреев в правах с коренным населением (к Первой мировой войне не сделали этого формально только Россия и Испания.) Реально такое положение могло бы привести к полной ассимиляции и исчезновению евреев через два-три поколения. Но этот процесс не пошел благодаря религиозной части еврейства (с исчезновением евреев исчезла бы необходимость и в раввинах), и эта часть начала выдвигать контр-идею – идею не ассимиляции, а создания своего еврейского государства. Эта идея находилась в стадии обсуждения и даже частичной или подготовительной реализации начиная с начала XIX века, но организационно оформилась в политическое движение евреев – сионизм – только к его концу. Это общеизвестные факты, которые свободно и легко обсуждаются.


Но есть у сионизма одна неброская особенность. Надо думать, что если не все, то по меньшей мере подавляющее число евреев не против того, чтобы в мире было еврейское государство, и даже готовы ссудить его строительство деньгами, но основная масса энтузиастов сионизма категорически отказывается в таком государстве жить. Заметьте, что даже сегодня, спустя 200 лет после возникновения идеи Израиля, и через 50 лет после его образования, в Израиле живет едва ли пятая часть евреев мира и уж, во всяком случае, их там меньше, чем в одном Нью-Йорке.


Таким образом, перед романтиками сионизма, перед людьми, положившими свою жизнь на алтарь создания еврейского государства, стояла задача огромной, неразрешимой трудности; в еврейском государстве должны жить евреи, а евреев, желающих жить в таком государстве, практически не было. (Очень мало желающих жить в Палестине было и среди самих романтиков сионизма, как говорится, «мы больше пользы принесем в тылу».)


Вот эта неброская особенность сионизма, которая легко видна даже сегодня (достаточно включить телевизор), но которая особенно бросалась в глаза всем в те времена, когда Израиля еще не было. Подчеркнем эту мысль: главным препятствием созданию еврейского государства было отсутствие достаточного количества евреев, которые бы согласились в нем жить.


Читая апологетов сионизма, я все больше прихожу к мысли, что сионизм для еврейской массы XX века был типичной еврейской аферой, предназначенной для халявного обогащения, этакой еврейской «Панамой».


Уже два столетия идут вопли о еврейском государстве, богатые евреи выделяли для него огромные деньги (только в 80-х годах XIX в. французский Ротшильд дал под еврейское государство 5 млн. долларов, чуть ниже вы поймете, что это была тогда за сумма), эти деньги куда-то девались, а евреев в Палестине ни на цент не прибавлялось. Причем еврейская масса делала все, чтобы еврейского государства как можно дольше не было.


Повторю, государство без крестьян и рабочих невозможно. Ну нельзя создать государство, в котором одна треть населения играет в джаз-оркестрах, вторая треть смешит людей со сцены, а третья по телевизору и в газетах издевается над коренным населением. Кто эту ораву будет кормить? А сионизм как стремление евреев к своему государству возник в Западной, а не Восточной Европе, но там были уже эмансипированные евреи, т. е. евреи, полностью допущенные к бюджетным кормушкам западных государств. Тамошние евреи были «обеими руками» за Израиль, но работать этими руками на свою историческую родину никто и не помышлял. Для этого предназначены были евреи России, евреи, ограниченные чертой оседлости и законами, бедные евреи. Но бедные – еще не значит глупые. Поэтому российские евреи охотно получали от западных евреев деньги под сионизм, но жить в еврейском государстве и работать руками – накось выкуси!


Вот давайте мы, русские, представим, что нам нужно, чтобы переселиться на новую родину. Что бы мы от нее хотели? Правильно: теплый климат, дожди, плодородные земли, полезные ископаемые – то, благодаря чему легче жить. И вот смотрите: в середине XIX в. США предлагает международному еврейству штаты Аризона и Орегон всего за 10 млн. долларов для создания еврейского государства Новая Иудея. Прекрасный климат, плодороднейшие земли, масса полезных ископаемых. А евреи категорически отказываются! Как это понять? Да, в Иерусалиме иудейские святыни, но ведь святынями сыт не будешь. Богатый еврей из американской Иудеи вполне мог бы раз в году совершить паломничество в Иерусалим. Зачем строить государство в Палестине на скудной земле без полезных ископаемых, да еще и с враждебным населением? Если действительно строить государство, то тогда, безусловно, надо было выбирать Аризону или Орегон. Но там ведь тоже надо было работать руками. А вот если только поднимать тост: «На следующий год – в Иерусалиме!» – и только болтать о еврейском государстве и под эту болтовню собирать и собирать деньги, тогда Палестина, конечно, идеальна.


Отец сионизма Теодор Герцль был искренним энтузиастом еврейского государства, отдал этой идее все свои деньги, и когда англичане в 1903 г. предложили бесплатно под Новую Иудею Уганду – субэкваториальный климат, прекрасные земли, лес, медь, фосфаты, – Герцль за это предложение ухватился. Но русские евреи, которые должны были бы начать заселять Новую Иудею, категорически от Уганды отказались – им подавай только Палестину, которую англичане ну никак не могли дать из-за опасности восстаний на арабском Востоке. И это при том, что с 1882 по 1914 г. Россию покинуло 1,7 млн. евреев. Ехали куда угодно, но не в свое государство!


В «Еврейской газете» упоминается о сионистской организации «Билу», которая начинала первую в истории сионизма алию – организованное переселение в Палестину. Ведь это же еврейский анекдот! В 1882 г. в Харькове 300 членов этой организации получили подъемные деньги для организации сионистской колонии в Палестине. До Одессы доехало 100 человек, до Константинополя – 40, до Палестины – аж 16! Но и эти не прогадали: в 1910 г. они уже стали плантаторами. Можно понять Теодора Герцля, который как-то в отчаянии записал в дневнике:«Я придумал для себя подходящую эпитафию: „У него было слишком хорошее мнение о евреях“.».


Не хочу обижать тех евреев, для которых идея еврейского государства была Целью их жизни, но со стороны вся эта еврейская афера смотрится таким образом: Ротшильды и Гинцбурги ростовщическим процентом сдирали деньги со всего мира, а еврейский плебс под соусом сионизма сдирал деньги с Ротшильдов и Гинцбургов. Идиллия!


Но вернемся к обсуждению вопроса о том, что евреи, дескать, отвыкли от работы. Имеется в виду любая работа, а не только сельское хозяйство. Ведь где бы евреи ни жили, они не оставляют после себя культурных слоев. Когда археологи делают раскопки, они слой за слоем поднимают материальные свидетельства культурной деятельности живших в данном месте людей: осколки керамики и стекла, остатки тканей и кож, литые и кузнечные изделия. Но можно копать в гетто Испании или Голландии, в Варшаве или Минске хоть до центра Земли, и никаких культурных слоев от евреев обнаружено не будет. Среди них никогда не было ремесленников: не было еврейских гончаров и стеклодувов, кузнецов и литейщиков, ткачей или столяров. А это наводит на раздумья: а за счет чего они жили? Речь идет не о банкирах и ростовщиках: здесь все понятно. А за счет чего жили миллионы еврейского плебса? Не пахали, не ковали, не ткали – чем питались? Даже если плохо питались, то за счет чего или кого?




О ЕВРЕЙСКИХ ЗАНЯТИЯХ


Это не тайна, масса очевидцев описывает источник существования евреев вполне определенно – евреи в стране пребывания втискивались между производителями: навязывали себя в качестве торговых посредников между ремесленниками и крестьянами. Они всегда образовывали и составляли паразитический класс. Сегодня апологеты сионизма это яростно отрицают. Вальтер Лакер в своей монографии пишет: «Отдельные обвинения, предъявлявшиеся евреям, – такие, как массовая эксплуатация, – были смехотворны: в подавляющем большинстве евреи не имели ни гроша за душой. Евреи из Могилева, составлявшие 94% всего городского населения, не могли бы зарабатывать средства к жизни, эксплуатируя оставшиеся 6% населения города».


Лакеру – прежде чем это писать – следовало бы задуматься: если евреи ничего не производили и не имели гроша за душой, почему они не умерли с голоду? И при чем здесь «население города»? Да, в Могилеве 94% были евреями, но ведь 100% крестьян в округе были русскими и поляками, кузнецы Тулы и Новой Гуты на 100% были русскими и поляками, ткачи Лодзи и Иванова были поляками и русскими на те же 100%. Если уж быть точным, то в Могилевской губернии на 1911 г. проживали: русских – 86,1%, поляков – 1,3%, евреев – 12,1%. И евреи скупали дешевле у одних и продавали дороже другим. На это и жили. Бедно, мерзко, но отказываться от этой, по сути паразитической жизни не собирались. Причем ни о какой честности в этом посредничестве и говорить не приходится. Писатель Всеволод Владимирович Крестовский служил в уланском полку в конце XIX в. на западе России – в Белоруссии и Польше – и прекрасно описал манеры еврейских «услуг». Простите за длинную цитату из очерка «Базарный день в Свислочи».


«Каждый воскресный день в Свислочи с раннего утра подымается особенное движение. Жидки торопятся выслать своих „агэнтов“ на все выезды и ближайшие перекрестки дорог, ведущих к местечку. Это в некотором роде сторожевые посты „гандлового люду“. Но зачем такие посты нужны свислочскому люду гандловому? Нужны они затем, чтобы перенимать на дороге крестьян, доставляющих на базар свои сельские продукты. Везет себе белоголовый хлоп на своем возу „каранкову“, а то и целую „корцову“ бочку „оброку“ или „збожа“ и уже рассчитывает в уме своем предстоящие ему барыши, как вдруг на последнем перекрестке налетает на него с разных сторон ватага еврейских „агэнтов“. Хлоп моментально оглушен, озадачен и закидан десятками вопросов, летящих вперебой один другому: „А что везешь? А что продаешь? А сколько каранков? А чи запродал вже кому? А чи не запродал?“ Хлоп не знает, кому и что отвечать, а жидки между тем виснут к нему на задок, карабкаются на воз, лезут с боков и с переду, останавливают под уздцы лошаденку, тормошат ошалелого хлопа, запускают руки в овес или в жито, пробуют, смакуют, рассматривают, пересыпают с ладони на ладонь и при этом хают – непременно, во что бы то ни стало, хают рассматриваемый товар, а другие – кто половчее: да поувертливее – насильно суют хлопу в руку, в карман или за пазуху сермяжки кое-какие деньжонки, и не столько денег, сколько запросил хлоп, а сколько самим вздумалось по собственной своей оценке, которая, конечно, всегда клонится к явному ущербу хлопа, и если этот последний не окажет энергичного сопротивления с помощью своего громкого горла, горячего кнута и здоровых кулаков, то та партия жидкое, которой удалось, помимо остальных агентов, всунуть в руку продавца сколько-нибудь деньжонок, решительно овладевает и хлопом, и его збожем, и его возом.


…Составляется обычная стратегема следующего рода: прежде всего жидки торопятся сбросить на землю мешки с овсом или житом, лишь бы только скорей с возу, долой, дабы потом иметь ясное доказательство, что товар уже продан, на тот случай, если бы несговорчивый хлоп вздумал упираться и если бы какими-нибудь (впрочем, весьма трудными) судьбами удалось ему прибегнуть к помощи властей или постороннего люда. Последние случаи весьма редки, но прозорливый еврейчик всегда уж ради собственного спокойствия постарается оградить и обезопасить себя и свое дело со всех возможных сторон… Пока одни меряют, пересыпают да отсыпают, другие стараются разными приятными разговорами и расспросами отвлечь внимание хлопа от совершаемого дела, и этот маневр всегда почти удается им как нельзя лучше. Зерно умышленно просыпается из меры на землю и спешно подметается метлами в какой-нибудь укромный уголок, ибо просыпка этого рода в общий счет не идет, хотя, в конце концов, и составит собою несколько лишних гарнцев, дающих возможность к лишнему гешефту.


…Но вот перемерка да пересыпка окончена, оброк спешно убран в еврейские амбары, и хлоп, ощущая ничтожность насильно всунутого ему задатка, начинает требовать окончательного расчета; но евреи с крайним удивлением ответствуют, что деньги-де уже получены им сполна, что никаких более расчетов нет и что надо, дескать, Бога не бояться, требуя с них вторично уже полученную плату. При этом для окончательного ублагодушенья хлопа ему иногда подносится еще один келих водки; а буде хлоп упирается – то расправа с ним коротка: ворота настежь, оглобли поворочены и – в шею! Озадаченный, раздосадованный, разочарованный и огорченный хлоп посмотрит жалостно на доставшиеся ему скудные гроши, перекинет их раздумчиво с ладони на ладонь, почешет за спиною и, сообразив, что на такую ничтожную сумму не приобретешь ничего путного для своего хозяйства, махнет рукой и повернет до корчмы, где и спустит до конца всю свою злосчастную выручку».


Крестовский попрекает королевскую власть суверенной Польши, которая впустила в страну евреев:


«В равной же мере правительственная власть покровительствовала и евреям, которые после германских гонений, обретя здесь в некотором роде новую Палестину, переселялись в нее целыми тучами и, наконец, как саранча, покрыли собою весь громадный край. С захватом всей торговли и промышленности в еврейские руки рынки весьма скоро потеряли то благотворное значение для общества, какое они всегда имеют в государствах, органически и правильно развивающих из себя свои экономические силы и не подверженных таким паразитным, чужеродным наростам, каким в старой Польше было еврейство. Базарные площади облепились со всех сторон гостеприимными шинками, куда евреи всячески заманивали крестьян, приезжавших на торг, и где слабодушный хлоп нередко пропивал последнюю копейку, как и ныне пропивает ее. Базары сделались благодаря шинкам да корчмам притонами разгула, пьянства и нравственного растления.


Благосостояние крестьян чахло, гибло и пришло, наконец, к тому, что в настоящее время, когда крестьянин стал свободным землевладельцем, земля его, принадлежащая ему de jure, на самом-то деле принадлежит корчмарю-еврею, ибо нет почти такого крестьянина, который не состоял бы в неоплатном и вечном долгу этому корчмарю своей деревни. Евреи веками высасывали крестьянские пот и кровь, веками обогащались за счет хлопского труда и хозяйства. Такой порядок вещей давно уже породил в высшей степени напряжение, ненормальное состояние, продолжающееся и по сей день и отразившееся инерцией и вредом на все классы производителей. Довольно будет, если мы для более наглядного примера скажем, что в 1817 г. на 655 ярмарочных и торговых мест одной лишь Гродненской губернии было 14000 шинков и корчм, содержимых исключительно евреями, стало быть, более чем по 12 на каждое место! Четырнадцать тысяч кабаков в области, которая имеет всего лишь около 6000 разного рода поселений – местечек, деревень, усадеб, фольварков и т. п.!»


А теперь, используя очерк Крестовского, рассмотрим, чем заканчивается для русских и польских мастеровых подобная скупка евреями сельхозпродуктов у русских и польских крестьян. Крестовский об этом пишет, рисуя жизнь базара:


«Но более всего, по всевозможным направлениям, во все концы и во все стороны снуют и шныряют жиды, жиденята, и все куда-то и зачем-то торопятся, все хлопочут, ругаются, галдят и вообще высказывают самую юркую, лихорадочную деятельность. Они стараются теперь перекупить все то, чего не удалось им захватить в свои руки с бою на аванпостах. Но главные усилия братий израилевых направлены на дрова, на хлеб зерновой, на сено, т. е. на такие все предметы, на которые, в случае большого захвата оных в еврейские руки, можно будет тотчас же повысить цену по собственному своему произволу».


То, что Могилев и другие города на 94% состояли из евреев, означает, что всю торговлю они монопольно взяли в руки, ведь город – это место обмена товарами между промышленностью и сельским хозяйством. Следовательно, они по монопольно низким ценам скупали сельхозпродукты и промышленные товары и по монопольно высоким – продавали их. Заодно они скупали и местное царское начальство, которое должно было бы прекратить этот еврейский произвол. Надо ли удивляться, что, когда численность еврейского населения превысила 5 млн, человек (в 1897 г. – 5 215 800 человек), трудящийся люд Польши, Литвы, Белоруссии и Украины уже не способен был прокормить, кроме своих помещиков и царя, еще и такую прорву паразитов. Были и погромы.


«Еврейская газета» удивляется, что Александра II убили тогда еще полностью русские народовольцы, а громить стали евреев. Она бы еще больше удивилась, узнав, что те русские народовольцы одобрили эти погромы, заявив: «Народ громит евреев вовсе не как евреев, а как жидов, эксплуататоров народа». Учитывая такую позицию народовольцев, царское правительство при подавлении «еврейских погромов» убило 19 христиан, защищая жидов, которых оно считало евреями. Потом, когда народовольцы превратились в партию эсеров с еврейским ЦК, они погромы уже не одобряли…


«Еврейская газета» уверена, что евреи не занимались сельским хозяйством потому, что боялись еврейских погромов. В этом выводе причина нагло подменена следствием. Занимались бы евреи, как все остальные народы, производительным трудом, не было бы и погромов. Кроме того, мало кого в мире так громили, как русских. И монголы, и татары, и тевтонцы, и «несть им числа» на протяжении веков разоряли Россию, уводя земледельцев в полон. И ничего – хлеб сеять не разучились.

http://communitarian.ru/publikac..._27032013/